Аманда Палмер: Искусство просить

 

 

(Вдыхает, выдыхает)

Я не всегда зарабатывала на жизнь музыкой. На протяжении 5-ти лет после того, как я окончила крутой гуманитарный университет, у меня была другая работа: я фрилансила живой статуей по имени «2х-метровая невеста». Я люблю говорить людям, что зарабатывала именно так, ведь всем интересно, кто эти чудаки в реальной жизни. Вот, привет! Однажды я покрасила себя в белый цвет, стала на ящик и положила у ног шляпу. Когда прохожие проходили мимо и кидали деньги, я предлагала им цветок и пристально смотрела в глаза. Если они не брали цветок, я изображала грусть и тоску им вслед.

(Смех)

Это были очень проникновенные встречи, особенно когда это были одинокие люди, которые, казалось, не говорили ни с кем неделями, и у нас был этот восхитительный момент — долгая встреча взглядов, прямо на улице, и мы как бы немного влюблялись. Мои глаза говорили: «Спасибо, я вижу тебя». А их глаза отвечали: «Меня никто никогда не замечает. Спасибо!»

 

Порой ко мне приставали, кричали из проезжающих машин: «Найди работу!» Но ведь это и была моя работа! Это было неприятно и наводило на мысль, что я и в самом деле не работаю и делаю что-то нечестное и постыдное. Тогда я и не догадывалась, какой бесценный для музыкального бизнеса опыт я получала на этом ящике. Присутствующим здесь экономистам будет интересно знать, что у меня был довольно стабильный доход. Меня это шокировало: хотя у меня не было постоянных клиентов, у меня было 60 баксов по вторникам и 90 — по пятницам. Это был стабильный доход.

 

В это же время я выступала в местных ночных клубах с моей группой Dresden Dolls. Я играла на пианино и писала тексты, и у нас был гениальный барабанщик. Со временем мы стали зарабатывать достаточно, чтобы я могла бросить работу статуей. Мы начали ездить на гастроли, и я не хотела потерять это чувство прямой связи с людьми, потому что я любила это. Поэтому после наших выступлений мы всегда раздавали автографы, обнимались с фанатами, тусовались и общались с людьми, и мы сделали обращение к людям за помощью и поддержкой искусством. Я выискивала местных артистов и музыкантов, они устраивались на выходе с нашего шоу и пускали шляпу по кругу, а потом поднимались на сцену и присоединялись к нам, так что получалась гремучая смесь из разных странных гостей, настоящий цирк.

 

А потом появился Твиттер, и всё стало вообще волшебно: я могла мгновенно попросить что угодно и где угодно. Если мне нужно было пианино для репетиций, уже через час я оказывалась в гостях у своего фаната — это в Лондоне. В самых разных странах мира люди приносили нам за сцену домашнюю еду, кормили нас и сами ели с нами. Это в Сиэтле. Фанаты, работающие в музеях, магазинах, в любых публичных местах, помогали нам, когда я в последнюю минуту решала устроить спонтанный бесплатный концерт. Это библиотека в Окленде. В субботу я попросила в Твиттере ящик и шляпу, потому что не хотела тащить их с восточного побережья, и они нашлись благодаря этому парню, Крису из Ньюпорт Бич, который передаёт привет. Как-то я спросила в Твиттере, где в Мельбурне можно купить чайник для промывания носа, и медсестра из больницы тут же привезла его прямо в кафе, где я была. Я угостила её смузи, и мы сидели и разговаривали об уходе за больными и о смерти.

 

Я люблю такую случайную близость, что очень удачно, потому что я — активный каучсёрфер. Мы ночуем в особняках, где для каждого из моей команды находится своя комната, но нет беспроводного интернета; или в панковских берлогах, где все размещаются на полу в одной комнате, нет туалетов, зато есть интернет, что делает этот вариант предпочтительней.

(Смех)

Однажды нас с ребятами занесло в совсем бедный район в окрестностях Майами, и мы узнали, что на эту ночь нас пригласила 18-летняя девушка, живущая с родителями — нелегальными эмигрантами из Гондураса. В ту ночь вся её семья ютилась на диванах, а она спала вместе со своей мамой, чтобы мы могли занять их кровати. Я лежала там и думала, что эти люди имеют так мало... Это справедливо? А утром её мама учила нас, как делать тортильи, и хотела вручить мне Библию, а потом она отвела меня в сторонку и сказала на ломаном английском: «Ваша музыка так помогает моей дочке! Спасибо, что вы у нас остановились, мы все очень благодарны». И я подумала, что это справедливо. Это — то самое.

 

Через пару месяцев я была в Манхэттене и твитнула, что мне срочно нужно переночевать. И вот в полночь я звоню в дверь где-то на Лоуэр Ист-Сайд и вдруг понимаю, что на самом деле я никогда не делала этого одна, я всегда была с моей группой, с моей командой. Может, так поступают глупые люди? (Смех) Может, так глупые люди умирают? И прежде чем я успеваю передумать, дверь распахивается. Она — художник, он ведёт финансовый блог для Рейтер. Они наливают мне бокал красного вина и предлагают принять ванну, и я провожу тысячи таких ночей.

 

В общем, я много занимаюсь каучсёрфингом, и краудсёрфингом тоже. Я считаю, что каучсёрфинг и краудсёрфинг — примерно одно и то же. Ты падаешь в аудиторию, и вы доверяете друг другу. Как-то я спросила группу, которая была на разогреве перед нами, не хотят ли они пойти в толпу и пустить по кругу шляпу, чтобы подзаработать ещё денег; я сама это делала много раз. И как обычно, они начали собираться с духом, но среди них был один парень, который сказал, что просто не может заставить себя пойти туда, что он будет чувствовать себя попрошайкой, стоя там с шляпой. Мне хорошо знаком этот страх перед «Это справедливо?» и «Найди работу!»

 

Тем временем моя группа становится всё известнее, мы подписываем контракт с известной фирмой звукозаписи. Мы играем в стиле панк-кабаре, и наша музыка не для всех. Вот вам она, наверное, понравится. Контракт подписан, и начинается вся эта рекламная шумиха о выходе нашего нового диска. И когда он выходит, в первые несколько недель продаётся 25 000 копий. Фирма звукозаписи считает это провалом.

 

Я говорю им: «25 тысяч — разве это мало?»

 

А они: «Да, продажи падают. Это провал». И они уходят.

 

Как раз в это время я даю автографы и обнимаюсь после выступления, и ко мне подходит парень, протягивает мне 10 баксов и говорит: «Простите, я скопировал Ваш диск у друга». (Смех) «Но я читаю Ваш блог и знаю, что Вы ненавидите Вашу звукозаписывающую компанию. Я просто хочу, чтобы Вы взяли эти деньги».

 

И это начинает происходить постоянно! Я стала «шляпой» после своих собственных концертов, но я сама должна была стоять там и принимать помощь от людей, и в отличие от парня из той группы на разогреве, у меня очень богатый опыт вот так стоять. «Спасибо!».

 

И именно в этот момент я решила, что буду просто раздавать свою музыку бесплатно онлайн, при каждой возможности. Так что в споре Metallica и «плохой» компанией Napster Аманда Палмер на стороне Napster; я буду поощрять торренты, скачивание, совместное использование, но я буду просить помощи, потому мой уличный опыт показал, что это работает. Поэтому я порвала с моей звукозаписывающей компанией, и для следующего проекта с моей новой группой, the Grand Theft Orchestra, я обратилась к краудфандингу. Я бросилась в те тысячи связей, что создала, и попросила мою толпу поймать меня. Целью было 100 000 долларов, но мои фанаты собрали почти 1,2 миллиона, что на сегодня является крупнейшим музыкальным краудфандинговым проектом.

(Аплодисменты)

И вы видите, сколько людей в этом участвовало — примерно 25 000.

 

СМИ меня спрашивали: «Аманда, музыкальный бизнес тонет, а ты поощряешь пиратство. Как ты заставила всех этих людей платить за музыку?» А суть в том, что я их не заставляла. Я их попросила! Именно через это действие — обращение к людям с просьбой — я с ними сближаюсь, а когда люди с тобой сближаются, они хотят тебе помочь. Для многих артистов это неестественно, они не хотят что-то просить. Это нелегко. Это совсем непросто — попросить. У многих артистов с этим проблемы, ведь обращение с просьбой делает тебя уязвимым.

 

После того, как моя кампания краудфандинга удалась, в интернете бросились меня критиковать за то, что я продолжала мою безумную краудсорсинговую деятельность, и особенно за то, что я просила своих фанатов-музыкантов присоединиться к нам на сцене на несколько песен в обмен на любовь, билеты и пиво. После этого в интернете появилась моя поддельная фотография, и это было больно и весьма знакомо. Люди, говорившие: «Ты больше не можешь просить о такой помощи», очень напомнили мне тех, которые кричали из машин: «Найди работу!» Потому что они не стояли с нами на тротуаре и не могли видеть того обмена, который происходил между мной и моей толпой, обмена, который был очень справедлив для нас, но чужд для них.

 

А это меня несколько компрометирует. Это краудсорсинговая вечеринка в Берлине. В конце вечера я разделась и позволила всем рисовать на мне. Могу сказать, что если вы хотите испытать всем нутром чувство доверия незнакомцам, то я очень это рекомендую, особенно если эти незнакомцы — пьяные немцы. Это был высший уровень доверия фанатам, ведь на самом деле этим я говорила: «Я настолько вам доверяю! А не зря ли? Покажите мне!»

 

Исторически музыканты и артисты соединяли и объединяли общество и не были недоступными звездами. Потом знаменитости стали позволять простым смертным любить себя на расстоянии, но интернет и информация, которую мы можем через него свободно распространять, возвращают нас назад. Это когда немного людей любят тебя вблизи, но их оказывается достаточно. Многих людей приводит в замешательство отсутствие чёткого ценника. Они видят это как непредсказуемый риск, но то, что делала я — сайт Kickstarter, работа на улице, звонок в дверь незнакомцу — я не смотрю на это как на риск. Я вижу здесь доверие. И онлайн-инструменты делают обмен таким же простым и инстинктивным, как на улице, они работают. Но никакие самые совершенные инструменты не помогут, если мы не можем встречаться лицом к лицу, сближаться друг с другом без страха и, что ещё важнее, — просить, не испытывая при этом стыд.

 

Моя музыкальная карьера включает общение с людьми в интернете так же, как я раньше делала это, стоя на ящике. Я веду блог и пишу в Твиттере не только о датах моих туров и о моём новом видео, но и о нашей работе и нашем искусстве, о наших страхах и похмельях, и о наших ошибках, и мы видим друг друга. Я думаю, что когда мы действительно видим друг друга, мы пытаемся друг другу помочь.

 

И я думаю, что люди задаются не тем вопросом. Они спрашивают: «Как нам заставить платить за музыку?» Может, стоит начать спрашивать: «Как нам позволить платить за музыку?»

Спасибо.

(Аплодисменты)