| 03 сентября 2012 |
В начале 1930-х годов карьера Черчилля складывалась так неудачно, что биограф Вирджиния Коулз назвала ту ситуацию «трясиной, спастись из которой, казалось, не было никакой возможности». Ему было под шестьдесят, он полнел, лысел, его обвиняли в финансовых проблемах Британии, вызванных Великой депрессией и тем, что, будучи Канцлером казначейства, он вернул страну к золотому стандарту. Он порвал со своей партией, изолировав себя от большинства тем, что был против самоуправления Индии, и отказавшись даже встречаться с Ганди.
К нему навсегда приклеили ярлык «архитектора» трагедии в Галлиполи времен Первой мировой (это был неудачный план выбить Турцию из войны и напасть на Германию и Австрию с юго-востока), которая стоила Британии 213.980 убитых и раненых и дала нулевой результат, и даже когда Дарданелльская комиссия сняла с него обвинения, Черчилль остался запятнанным в этом несчастье. Фондовый крах 1929 г. стоил Черчиллю значительного состояния.
А 12 декабря 1931 г. он ступил на проезжую часть на Пятой авеню в Нью-Йорке и, чтобы проверить, не приближается ли автомобиль, поглядел направо, как привык делать в Лондоне, а не налево, как нужно было сделать в Америке. Прохожие услышали неприятный звук — бум! — когда автомобиль, который двигался со скоростью около 50 км в час, сбил зазевавшегося Черчилля, отбросив его на несколько метров. За этим последовал госпиталь, долгое лечение и жестокая депрессия.
В конце первого тома биографии Черчилля «Последний лев» Уильям Манчестер так описывает положение своего героя в 1932 г. Во время встречи леди Астор с Иосифом Сталиным последний расспрашивал ее о политическом ландшафте Британии. Леди Астор много говорила о сильном, многообещающем политике по имени Нэвилл Чемберлен.
— А как насчет Черчилля? — спросил Сталин.
— Черчилля? — Астор округлила глаза. А затем ответила, пренебрежительно сморщив нос, — О, с ним все кончено.
Восемь лет спустя, 4 июня 1940 г., Черчилль предстал перед Парламентом в качестве премьер-министра, в то время как танковые дивизии Гитлера катились по Европе. Польша: пала. Бельгия: пала. Голландия: пала. Норвегия: пала. Дания: пала. Франция: рушится. Англия: отходит в сторону и эвакуирует войска из Дюнкерка. Большинство мировых лидеров и многие люди в Британии не видели иного выбора, кроме как сдать Европу нацистам. Противники Черчилля считали, что у него не остается альтернативы мирным переговорам с герром Гитлером и его нацистскими приспешниками, и надеялись обратить в свою пользу негативные для него политические последствия капитуляции.
Они были разочарованы.
Сжимая в руке свои заметки, в вечном страхе, что без хорошо подготовленного текста ему не хватит нужных слов, Черчилль сурово оглядел Парламент и изрек свои знаменитые слова:
«Мы не сдадимся никогда, и даже если случится так, во что я ни на мгновение не верю, что этот остров или большая его часть окажется порабощена и будет голодать, тогда наша заморская Империя, вооруженная и находящаяся под охраной Британского флота, продолжит сражаться до тех пор, пока, в благословенное Богом время, Новый мир, со всей его силой и мощью, не отправится на спасение и освобождение Старого».
Черчилль не только восстановил доверие к себе, став выразителем решимости Британии выступить против стран гитлеровского блока, но пошел дальше, получив Нобелевскую премию по литературе, вернувшись на пост премьер-министра в семьдесят семь лет, получив рыцарское звание из рук королевы и введя в лексикон «холодной войны» термин «железный занавес» в своем пророческом предупреждении об агрессивности Советского Союза.
В 1941 г., в самые мрачные для Англии дни, Черчилль приехал в свою бывшую школу в Харроу, где ему ставили удивительно низкие оценки, чтобы выступить с речью на церемонии вручения дипломов. Директор школы бросал тревожные взгляды на Черчилля, который задремал в самом начале церемонии и проспал большую ее часть. Но когда объявили его выступление, он поднялся на подиум, пристально посмотрел на собравшихся школьников и произнес свои напутственные слова: «Вот вам урок: никогда не сдавайтесь, никогда не сдавайтесь, никогда, никогда, никогда, никогда — ни в чем, ни в большом, ни в малом, ни в крупном, ни в мелком — никогда не сдавайтесь, если только это не противоречит чести и здравому смыслу. Никогда не поддавайтесь силе, никогда не поддавайтесь очевидно превосходящей мощи вашего соперника».
|
